6+

ГОЛУБОЕ ЗЕРКАЛО СЕМИГОРА

Говорят, у русского батыра Семигора, хозяи­на гор Ильменских, зеркало хрустальное было, да не простое. Посмотрит в него Семигор - всё, что на земле, на воде и в воздухе делается, - всё ему видно.

И жила в тех местах старушонка одна завис­тливая. Юрмой звали.

Ох, как хотелось Юрме зеркало такое иметь! Оно понятно - в урмане глухом скучища зелёная. Словцом перемолвиться не с кем. Которые лешие поблизости жили, и те от завистливой старухи в болото подались.

Забралась как-то Юрма в горную кладовуху Семигора, и так и сяк зеркало из скалы вывора­чивает. Не хватает силёнки. Уж и нечисть лесную помочь просила, посулы богатые обещала. Лешие затылки чешут: и напакостить не прочь, и Семи­гора побаиваются. Отказались.

Грохнула Юрма клюкой железной по хруста­лю -разбилось голубое зеркало на мелкие оскол­ки, по всему краю разлетелось. Каждый осколок в голубое озеро превратился. А Юрма со злости комья земли в ближнее озеро стала бросать. Гор­стями полными. То тут, то там островки на озере выросли.

А дело вот чем кончилось: старуху Юрму Се­мигор в гору каменную превратил.

...Давным-давно поднялся на высокую гору человек, увидел внизу озеро с бесчисленными ос­тровками.

• Пёстрое озеро, - сказал тот человек. Че-бар-куль!

ТАГАНАЙ  И  СЫНОВЬЯ  ЕГО        

Говорят, в давние-предавние времена на месте нашего края совсем пустынно было — ковыль седой да полынь пахучая. Только ветер с волками наперегонки бегал да песни завывал.

В местах этих жил человек один, Таганаем его звали. Троих сыновей имел — Ишимбая, Сарбая и Селямбая.

А было у старика Таганая богатства видимо-невидимо. Камешки дорогие, денежки золотые, мед­ные да серебряные — сундуки полнёхонькие в пота­ённом месте запрятаны. Но больше всего дорожил Таганай саблей своей. Не простая была сабля — из ме­талла волшебного, булата. Ах, и сабля! То молнией свер­кнёт, то птицей взлетит, то голубым огнем вспыхнет.

Взмахнет Таганай саблей — ковыль голову седую к земле клонит, у недоброго человека душа от страха захолонет. И ещё говорили: будто кто булат имеет — се­кретом долгой жизни владеет.

Вот и позавидовал этому леший Шурале. Жил он возле поганого болотца, добрых людей в трясину заво­дил, слушал комариное пение, до которого охотником великим был, да всё прикидывал, как бы Таганаевым бу­латом завладеть.

Думал, думал и придумал: старший сын Таганая жадноват, спит и видит добро отцовское за собой.

Вот и подговорил его Шурале:

— Старый стал ваш отец. Зачем ему такие сокрови­ща? Поделите с братьями поровну. Я вам место покажу, где сундуки Таганаевы схоронены, а вы мне сабельку его отдадите.

Открыл Ишимбай сундук отцовский — глаза разбе­жались.

Ишимбай горстями гребёт, халат скинул, камешки дорогие да монеты в узел насыпает.

Тут и Сарбай подскочил:

— Мне половину! — кричит.

Тоже узлы вяжет. Железки разные и те прихватил. Шурале радуется: сыновей с отцом поссорил.

Да радость недолгой была. Таганай как раз с охоты возвращался, сердцем чует — неладно. Огрел коня на­гайкой, налетел степным беркутом на Шурале. Леший от страха в болотце своё — бултых! Таганай погнался за сыновьями, наказать решил.

А Ишимбаю с узлами бежать трудно, пот градом льёт, камешки дорогие нет-нет да и выпадают. Где из­умруд падёт — лес зелёный поднимается, где бирюза — озеро голубое засверкает.

Слышит Ишимбай горячий топот коня отцовского. Куда деваться? Побросал узлы — на том месте горы вы­росли. А Ишимбай от стыда сквозь землю провалился. Рассказывают люди — по сей день находят в земле чер­ную кровь Ишимбаеву. Нефтью зовут.

А Сарбай тоже жадности непомерной был. Бежит, задыхается, а добро из рук не выпускает. Известно, глу­пость да жадность — сестры родные. Так в степях зау­ральских и дух испустил.

Взмахнул Таганай булатом, голубым огнём вспых­нула сабля и пропала. От обиды на неблагодарных сы­новей окаменел Таганай, в гору превратился. Да такую высокую, что по ночам луна у него на каменном плече отдыхает. Так и говорят все: Таганай — подставка луны.

А младший, Селямбай?

Остался Селямбай один-одинёшенек. Пошел он куда глаза глядят. День шел, ночь шел. Остановился на бере­гу глубокой реки Миасс. Жильё себе построил, стал зве­ря бить, хлеб растить.

Место это бойким оказалось. Хозяин, Селямбай, приветлив. Потянулись к нему люди.

Старики говорят: оттого, мол, это место Селябой прозвали, Челябой. А кто и по-другому говорит, сказки всяк по-своему сказывает...